Актуальность проблемы вторичного сиротства детей, оставшихся без попечения родителей, обусловила значительный научный интерес к изучению исторических оснований и современных контекстов данного феномена. По данным В.В. Семикина и С.А. Векилова, отказы от детей-сирот, принятых на воспитание в замещающие семьи, составляют от 4,7 до 9,3 % (за 2004–2010 гг.) [1]. Анализ статистических данных по форме № 103-РИК «Сведения о выявлении и устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» за 2017–2019 гг. показывает, что вторичных отказов от детей, оставшихся без родительской опеки, много больше. Так, в 2019 г. отменено 5 304 решения о передаче ребенка на воспитание в семью по инициативе органов опеки и попечительства или по инициативе замещающих родителей. Кроме того, отменено 18 895 решений в связи с переменой места жительства и 2 607 решений по иным основаниям. Общее количество возвратов составляет 38,2 % от количества детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, устроенных на воспитание в семьи за год [2]. Вероятно, таким линейным образом исчислять количество вторичных возрастов детей не представляется корректным. Однако общее положение дел таково, что тысячи детей-сирот ежегодно оказываются «отказниками» повторно, а некоторые дети переживают возвраты многократно.
Цель исследования: определить сущностные характеристики вторичного сиротства: дать определение, описать характеристики феномена на основе анализа и интерпретации современного гуманитарного знания и эмпирических данных.
Материалы и методы исследования
Материалами исследования послужили научные публикации по проблеме сиротства, вторичного сиротства в области философии, антропологии, культурологии, социологии, истории, демографии, педагогики, психологии, а также данные Федерального статистического наблюдения «Сведения о выявлении и устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», проведенного в 2017–2019 гг. В качестве методов исследования были выбраны: метод теоретического анализа и синтеза, системный анализ, контент-анализ.
Результаты исследования и их обсуждение
Фокус гуманитарных исследований направлен на изучение человеческой культуры, отношений человека и мира, целей и смыслов, жизненных ориентиров и человеческого блага. Гуманитарное знание составляют смыслы и понимание фактов, ценности и мировоззрение – продукты человеческого опыта и его духовной жизни, что имеет субъективный характер и значимостный компонент. Значение латинского слова «humanitas» направляет исследователей к человеческой природе, гуманности, человеколюбию и всему человеческому. И поскольку гуманитарное познание обращается к человеческим ценностям и значениям, которые в природе сами по себе не существуют, а создаются человеком, то существенными для гуманитарного знания становятся мировоззренческая позиция исследователя и избираемая методология исследования.
Наша исследовательская позиция определяется желанием проанализировать широкий спектр научных работ по проблеме вторичного сиротства и возвратов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в различных областях гуманитарного знания: философии, антропологии, культурологии, социологии, истории, демографии, педагогике, психологии – уточнить сущность вторичного сиротства через призму жизненного пути самого сироты. В типичном виде в опыте вторичного сиротства представляется возможным выделить следующие этапы: сложное социальное положение и кризисное состояние кровной семьи, временный отказ от ребенка, разрыв взаимоотношений с кровными родителями и присвоение статуса сироты (помещение в интернатное учреждение), адаптационный период нахождения ребенка-сироты в интернатном учреждении или в замещающей семье, вторичный возврат (вторичное сиротство), жизнь ребенка-сироты в интернатном учреждении или в другой замещающей семье, социализация после достижения возраста совершеннолетия. Эти жизненные вехи имеют ключевое значение как для формирования социального опыта ребенка, оставшегося без попечения родителей, так и для понимания сущности феномена вторичного сиротства.
В современных диссертационных и монографических исследованиях по девиантологии, деонтологии, социальной и общей педагогике, социальной психологии, социологии, социальной работе отечественных (исследования И.Ф. Дементьевой, А.В. Мудрика, Л.Я. Олиференко, В.Н. Ослон, A.M. Прихожан, И.Н. Толстых, Т.И. Шульги) и зарубежных ученых (исследования Й.Дж. Боулби, Й. Лангмейера, З. Матейчика, Р.А. Шпица) отмечается, что отказ как кровных, так и замещающих родителей от заботы и воспитания ребенка является ретретизмом (по классификации Р. Мертона), одним из типов девиаций, характеризующимся отказом от социально одобряемых целей и способов их достижения. Рост вторичного сиротства является лишь одним из отражений кризиса семьи, вызванного состоянием аномии, в котором российское общество пребывало в 1990-е гг. Другими наиболее яркими проявлениями этого кризиса являются атомизация семей и значительное количество разводов, семейная бездетность и детская безнадзорность, воспитательное иждивенчество родителей, уверенных в том, что функция воспитания и обучения детей – обязанность образовательных учреждений или «зона» ответственности самих детей. Вопросы поддержки семей, находящихся в трудной жизненной ситуации и кризисном состоянии, основываются на исследованиях, выполненных в рамках структурно-функционального социологического подхода (Э. Дюркгейм, Р. Мертон). Убедительно обосновывается, что меры финансовой и институциональной помощи семье, которая характеризуется низким уровнем материального обеспечения, образования и профессиональной квалификации, алкоголизмом и наркоманией членов семьи, способны существенно снизить риски как «скрытого» сиротства, так и открытого отказа родителей от выполнения своих функций.
Вопросы профилактики ранних отказов как следствия дисгармонии семейных отношений, а также личностных расстройств женщины в период беременности и в послеродовой период рассматриваются в основном в рамках медицинской психологии и психиатрии (А.И. Захаров, Е.Т. Соколова, А.С. Спиваковская, Э.Г. Эйдемиллер). Результаты применения разнообразных психотерапевтических практик, направленных на снижение уровня стресса и тревоги у матери, обучение ее навыкам заботы о себе, релаксации, а также на развитие привязанности к ребенку, навыков коммуникации с ним, доказывают, что перспективным научным подходом в данном аспекте является «интерес к индивидам как личностям, их повседневной жизни, их жизненной истории и траекториям, знаниям, надеждам и страхам, а также к способности выстраивать собственное понимание своей жизни и изменять ее» [3, с. 95].
Вопросы социального статуса детей-сирот, их социально-правовой защиты в условиях интернатного учреждения или какой-либо формы семейного устройства рассматриваются в работах В.Л. Чепляева, В.А. Кузнецовой, И.А. Зимней и других. А теория стигматизации (Г. Беккер, Е. Лемарт) объясняет, как применение репрессивных мер со стороны общества в форме лишения родителей их прав при отсутствии мер общественной поддержки родителей, находящихся в трудной жизненной ситуации, и мер по профилактике социального сиротства способствует закреплению девиантного поведения родителей, снижает мотивацию и способность восстановить семью, воспитывающую ребенка. В исследовании Л.И. Сайхановой приводятся наиболее распространенные стигмы сиротства в современном российском обществе: «сиротство – деструктивное явление в обществе, сироты – незащищенная социальная группа, большинство сирот – будущие девианты; помощь сиротам – проявление милосердия; те, кто усыновляет сирот – богатые и достойные люди» [4, с. 9]. В работе М.С. Астоянц обращает на себя внимание историческая изменчивость социального дискурса темы сиротства в России в XX в.: социальное единение (в период общенационального вызова – Великой Отечественной войны), социальное участие (сочетание жалости к сиротам на эмоциональном уровне с признанием их ущербности, что ведет к ощущению бесполезности комплексной их поддержки), социальная ответственность (сироты как объект комплексной помощи), социальной полезности (сироты как ресурс общества). В современном политическом дискурсе, по мнению автора, доминируют следующие типы: социальная опасность (сиротство как источник угрозы общественной стабильности, источник экстремизма, преступности и других социальных болезней), социальное самооправдание (сиротство как проблема нерадивого родительства, а не общественная проблема), социальное партнерство (сиротство как возможность реализовать на практике идеал интеграции гражданского общества, власти и бизнеса на взаимовыгодной основе и обосновать «западнический» вектор развития России) [5].
Современные исследования обнаруживают серьезные противоречия в социальной политике РФ в рассматриваемой области, обусловленные, с одной стороны, борьбой между представителями либеральной и консервативной идеологии на федеральном уровне, а с другой – между традиционными взглядами на семью и детство в национальных республиках, усиливающимся влиянием ценностей постмодернизма в политической культуре жителей урбанистических центров (Москве, Санкт-Петербурге) и доминирующем влиянии модернизма на ценности политической культуры населения в остальных субъектах РФ.
Вопросы социализации, адаптации и интеграции в общество детей-сирот различного возраста широко представлены исследованиями в области психологии, педагогики, социальной работы. Психолого-педагогические закономерности адаптации выявлены в работах Л.И. Божович, П.Л. Блонского, Л.С. Выготского, Ж.А. Захаровой, В.С. Мухиной. Они доказывают, что психофизиологическое развитие ребенка-сироты отстает от развития сверстников, а социальное развитие отличается стимулированием ряд личностных черт, которые можно определить в своеобразный психотип, обозначаемый как виктимная личность. В исследовании М.А. Одинцовой отмечается, что данному психотипу свойственны инфантилизм, иждивенчество, стремление к пассивной и выгодной адаптации с использованием неконструктивных стратегий, блокирующих преодоление трудных жизненных ситуаций, действующей на бессознательном уровне и определяющей специфический тип и характер взаимодействия с внешним миром [6]. Такие характеристики являются типичными для ребенка-сироты, подвергшегося вторичному или многочисленному возврату из семьи, что подтверждается эмпирическими данными, полученными авторами на основе экспертного опроса специалистов органов опеки и попечительства, социальных педагогов и педагогов-психологов образовательных учреждений Волгоградского региона [7].
Такие выводы объясняются теорией привязанности (Дж. Боулби) и теорией депривации (И. Лангмейер и З. Матейчек). Дж. Боулби считал, что возникновение привязанности к матери (или лицу, ее заменяющему) – это инстинктивная система, которая активирует ответное материнское поведение и тем самым обеспечивает младенцу безопасную основу для исследования мира. Сензитивным периодом формирования привязанности у младенцев является период от шести месяцев до года. К 9-месячному возрасту в большинстве случаев привязанность оказывается сформированной и сохраняется в случае разлуки ребенка с матерью. М.Д. Айнсворт указывает, что даже короткий депривационный опыт, проходящий без видимых последствий, оставляет хотя бы одно скрытое последствие, а именно – повышенную уязвимость в случаях повторного возникновения условий депривации. Последствия продолжительной психической депривации в раннем возрасте глубоки и постоянны. В работах В.Н. Ослон, А.Б. Холмогоровой, И.В. Дубровиной, А.Г. Рузской отмечается, что тяжесть и глубина депривационных нарушений у сирот индивидуальны и зависят от времени наступления ситуации сиротства – чем младше ребенок, тем тяжелее и шире круг депривационных расстройств. Как отмечают исследователи, единого депривационного симптомокомплекса у детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, не существует. Однако описываются довольно характерные симптомы, включающие задержку психологического развития у таких детей. Ряд современных экспериментальных исследований подтверждают позитивные возможности семейных форм устройства детей-сирот для компенсации депривационных изменений, имеющихся у них. В исследовании В.Н. Ослон, А.Б. Холмогоровой убедительно описана выраженная положительная динамика эмоционального, когнитивного, социального и личностного развития у всех без исключения детей-сирот после помещения в замещающие семьи.
Важным для нашего исследования является утверждение, что реактивные расстройства привязанности возникают и в условиях детского дома, и в приемной семье. Это происходит, во-первых, при частой смене воспитателей, когда ребенок оказывается не в состоянии сформировать «заместительную привязанность» к кому-либо из них из-за отсутствия постоянного ухаживающего лица. Во-вторых, реактивные расстройства привязанности возникают при неоднократном помещении ребенка раннего возраста в разные приемные семьи на небольшие сроки. Низкая готовность замещающих родителей связана с их неподготовленностью, низким уровнем родительской компетентности, несмотря на то, что все кандидаты обучаются в Школе принимающих родителей. Тогда как подобранные темы занятий, формируемые знания и представления позволяют будущим приемным родителям прагматично увидеть свою будущую семью, не испытывать иллюзии относительно того, насколько сложатся взаимоотношения с приемными детьми, чтобы быть готовыми к разрешению этих ситуаций и реагировать на те или иные поступки (например, клептомания) и слова (например, ложь или нецензурная брань) приемного ребенка [8]. Это свидетельствует, на наш взгляд, о важности психологического отбора приемных родителей, их психологической подготовки, а также серьезной системы сопровождения замещающей семьи в целях профилактики вторичных возвратов детей-сирот, что развивается в работах А.А. Аладьиной, А.Я. Варги, В.Г. Ромек, Т.Ю. Синченко, В.В. Столина.
Кроме того, для воспитанников интернатных учреждений для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, бывает характерен «комплекс сироты». Комплекс сироты выражается в ощущении человеком собственной неполноценности, в пораженческом самовосприятии, проявляется в созависимости и недостатке автономности, в стремлении переживать боль и страдание. Подобное отношение к себе и к миру провоцирует постоянные конфликты и ссоры, проявление агрессии и аутоагрессии, как бы притягивая различные неприятности и несчастья. Г.В. Семья отмечает, что для воспитанников организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, характерен повышенный уровень виктимности. Психофизические особенности детского и подросткового возраста: любопытство, жажда приключений, доверчивость, внушаемость, неумение приспособиться к условиям, в которых возникает необходимость находиться, беспомощность в конфликтных жизненных ситуациях, а в ряде случаев и просто физическая слабость – обуславливают повышенную виктимность данной группы [9].
В исследовании Е.С. Фоминых отмечается, что условия депривации, присущие интернатным учреждениям/детским домам, обладают виктимогенным потенциалом, который способствует формированию и закреплению позиции жертвы у сирот [10]. Позиция жертвы у выпускников интернатного учреждения проявляется в следующем:
– постоянная оценка внешних факторов как тяжелых и непереносимых, подавляющих, по отношению к которым личность проявляет излишнюю конформность;
– нарушение социально-психологической адаптации, выражающееся в трудностях решения ежедневных проблем без внешней поддержки, устройства на работу, общения со взрослыми, создания семьи; невозможность изменять стратегии взаимодействия в зависимости от ситуации;
– акцентирование некоторых личностных особенностей: недоверие ко всем людям, кроме «своих», завистливость, чрезмерная критичность к другим, ожидание подвоха со стороны других, зависимость и др.;
– сензитивность к негативному воздействию общественных процессов, пассивную жизненную позицию, приспособление к ситуациям стагнирующим и разрушительным способом, закрытость, обособленность, потребительское отношение к жизни, асоциальное поведение, наркотизацию и др. [11].
Вместе с тем анализ гуманитарного научного знания позволяет сделать вывод о том, что отсутствует ответ на вопрос, что значит быть ребенком-сиротой, который был подвергнут повторному или многократному отказу. Существует запрос на теорию идентичности применительно ко вторичному сиротству, которая объяснила бы, как ребенок отождествляет себя с сиротой, как вторичный опыт сиротства (психологический и экзистенциальный) проживается и какое влияние он оказывает на внутренний мир (эмоции и чувства, образ мыслей и характер суждений, поступки и поведенческие стратегии). Последний аспект актуален, если принять во внимание, что рано или поздно каждый человек фактически становится сиротой, теряя своих родителей по естественным причинам. Однако у взрослого человека это событие хоть и обостряет чувство одиночества, но не приводит, как правило, к отождествлению себя с сиротой. Да и в общественном сознании на взрослого человека, оставшегося без родителей, не распространяется реакция, которая характерна для традиционного отношения к сироте: «начальное распознавание нетипичности как аномалии ведет к беспокойству, страху потери целостности и отсюда к подавлению или избеганию: чем дальше, тем лучше» [12]. Теоретическую рамку изучения проблемы идентичности в культурном срезе задают исследования П. Бергера, Р. Брубейкера, Т. Лукмана, И.С. Кона. В концепции «тотальных институтов» Э. Гофмана мы находим попытки объяснения особенности формирования идентичности личности, оказавшейся в интернате. Эти исследования создают широкое поле для интерпретаций и вызывают вопрос о сравнении формирования идентичности ребенка-сироты, воспитывающегося интернате и в замещающей семье, ребенка из кровной семьи и ребенка, принятого в замещающую семью.
Выводы
На основе анализа, синтеза и интерпретации научного знания из различных гуманитарных областей и эмпирических данных нами было сформулировано определение, выделены характеристики феномена вторичного сиротства.
Вторичное сиротство – это социальное и психологическое явление, характеризующее социальный статус, образ жизни, мировосприятие ребенка, пережившего два и более случаев лишения родительской заботы. Вторичное сиротство – это социально опасная ситуация взросления ребенка, обладающая виктимогенным потенциалом.
Ребенку-сироте, повторно или многократно оставшемуся без попечения родителей, свойственно переживание депривационных изменений, формирование комплекса жертвы. Такой ребенок, как правило, характеризуется нарушениями эмоционального, когнитивного, социального и личностного развития.
Замещающая семья выступает приоритетной формой устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Эта форма семейного устройства детей, переживших вторичное сиротство, позволяющая частично или полностью заместить или восполнить родительскую заботу и при необходимости эффективно компенсировать депривационные изменения.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-013-00837.
Библиографическая ссылка
Руднева И.А., Черников В.А. СУЩНОСТНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПРОБЛЕМЫ ВТОРИЧНОГО СИРОТСТВА НА ОСНОВЕ АНАЛИЗА СОВРЕМЕННОГО ГУМАНИТАРНОГО ЗНАНИЯ // Современные наукоемкие технологии. – 2020. – № 11-1. – С. 190-195;URL: https://top-technologies.ru/ru/article/view?id=38361 (дата обращения: 19.04.2024).